Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев

— Завтра поговорим об этом, Джабир.

— Почему завтра, лучше все делать сразу же. Вот, возьми и подпиши!

Я сказал, что мне не хочется искать в темноте карандаш. Тогда Джабир вышел, чтобы найти его в своем портфеле. Тем временем я прочел письмо и, возмущенный его содержанием, решил, что сыграю с клеветниками злую шутку. Я приписал в конце письма такие слова: «Все, изложенное здесь, — сплошная ложь и клевета!» А когда Джабир принес свой карандаш, я расписался рядом со словами, которые приписал.

— Зря я на тебя зло держал, — радостно проговорил Джабир. — Ты все-таки парень что надо! — И спрятал письмо.

На следующее утро мы с Джабиром решили пройтись. Поднялись с ним на Черную скалу, возвышающуюся над селом, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. Внизу серебристой лентой извивалась река Баркушат, к противоположному берегу сплошной стеной подступали леса. Теперь мне стало понятно, почему наши предки выбрали именно это место для поселения, — суровая и строгая красота края имела удивительное свойство притягивать сердца.

Джабир огляделся и показал мне на дом, возле которого высился пирамидальный тополь:

— Вот в этот дом месяца через два я пришлю сватов, а потом сыграю свадьбу.

— Давно пора!

— А потом женим и тебя. Обещаю подыскать для тебя хорошую невесту!

Я хотел сказать ему, что уже присмотрел для себя девушку, но что-то удержало меня от откровенности.

— После того как мы выгоним из Курдистана Рахмата Джумазаде, назначим тебя заведующим уездным отделом народного образования!..

— Это мне не по душе, — сказал я твердо.

— Почему? Приглядел для себя что-нибудь другое?

— Ничего я не приглядел. Ханлар Баркушатлы сидит на своем месте, никто другой не сможет работать так хорошо, как он.

— Но ведь он из беков, с которыми ты сам воевал!

— Он преданный партии человек! А я недостаточно подготовлен для этого дела!

— Там посмотрим… — многозначительно подмигнул он мне.

— Как я погляжу, вы все уже распределили. Только должностей у вас маловато, а желающих занять их слишком много!

— Мы все обдумали!

— Если к чистому прибавить нечистое, говорят в народе, — все загрязнится! Слишком разные люди собрались вокруг Аяза Сазагова!

— Открою тебе одну тайну, может быть, тогда ты поймешь, как серьезны наши намерения. Мы хотим потребовать автономии для Курдистана! Ну как? — Он долго изучающе смотрел на меня, ожидая, как я встречу его слова.

— Аппетиты у вас не по вашим зубам! Курды в нашем уезде составляют всего десять процентов населения. Для кого вы требуете автономии?

Он снисходительно улыбнулся:

— Какой процент составляют курды, не имеет ровным счетом никакого значения. Наш уезд называется Курдистанским.

— Когда-то назвали, вот и осталось!

— И если мы добьемся автономии, то курды из других мест начнут стекаться к нам.

— Из каких? Каким образом? Как можно искусственно собирать население?

— А вот увидишь!

— И вы создадите Великий Курдистан?

— А почему это кажется тебе странным?

— Я вспоминаю, что когда мы бежали от дашнаков и пришли во владения Эйвазханбейли, то каждый встречный называл нас курдами. Это звучало как ругательство. Постепенно мы привыкли не обижаться на людей, желавших унизить нас. Почему-то твои разговоры напомнили мне те времена, но и на этот раз твои слова звучат для меня так же оскорбительно, как тогда!

Джабир насупился. Его сердило, что я не поддаюсь его уговорам, хотя именно для разговора со мной он приехал в Назикляр.

— Ты стал здесь каким-то злым, Будаг!

— Твое поведение вызывает мою злость!

— Время покажет, кто из нас прав!

— Как бы тебе, Джабир, не пришлось раскаиваться в своих словах!

Мы долго молчали, думая каждый о своем, и только на обратном пути к дому, когда я заспешил впереди него, он вдруг меня окликнул:

— Товарищ учитель!

Я притворился, что не услышал его.

— Товарищ корреспондент!

Я невольно улыбнулся, и он понял это как желание помириться.

— И все-таки тебя надо женить, Будаг! Может быть, тогда ты станешь подобрее! Дай мне недельный срок, и я подыщу тебе невесту!

— Не трудись, я сам уже нашел!

— Нашел? Что ж ты молчал?!

— У тебя голова другим была занята.

— Где нашел? Когда?

Я рассказал ему о встрече у родника.

— Если я тебя правильно понял, та, которую ты встретил, пока не замужем…

— Что значит «пока»?

— А то значит, что у нее есть жених.

— Но…

— Не забывай, что здесь немало курдов! Знаешь, что они могут сделать с человеком, который соблазнит чужую невесту?

— Но я хочу на ней жениться!

— Слушай, давай я сосватаю тебе другую девушку!

— Только ее! Я знаю, как поступлю!

— Как?

— Пошлю тебя сватом к ее отцу.

— А какими глазами я посмотрю в глаза ее жениху?

— Пусть выбирает она сама!

— Сразу видно, что ты поэт… Конечно, ты можешь приглянуться ей своей городской одеждой, ботинками, аккуратно подстриженными волосами. К тому же уважаемый человек — учитель! Только решать все будет ее отец.

— Но ведь есть новые законы!

— Законы оставь для себя, Будаг!.. А знаешь, — вдруг загорелся он моей идеей, — если ты женишься на ней, тебе крупно повезет! Она золотой человек, добрый, спокойный. Но я бы поостерегся…

— Опять ты за свое! Я ведь собираюсь сватать ее и жениться! Лучше скажи, как ее зовут?

— Кеклик ее зовут, куропатка.

Значит, решил я, сама судьба: недаром, не зная ее имени, я назвал ее куропаткой!

КЕКЛИК

Думы о ней не давали мне покоя. Только на работе я забывался, целиком отдаваясь занятиям с учениками. Но как только оставался один, тут же возвращался мыслями к ней.

Теперь, когда по утрам я направлялся в кубатлинскую школу, ноги сами собой вели меня к роднику. И, возвращаясь в село, я специально делал круг, чтобы пройти мимо поляны, на которой обыкновенно собирались деревенские девушки. Мне всюду чудилась она. Всего два раза я действительно видел ее, но она была с кем-то, и я не рискнул приблизиться. Постепенно я стал остывать и к занятиям на вечерних курсах. Порой забывал есть и пить.

Я уже узнал, что дом ее родителей находится в верхней части села, поэтому все, что происходило у них во дворе, было видно как на ладони. Я устроил для себя нечто вроде наблюдательного пункта и часто следил за тем, кто входит и кто выходит из их дома.

Однажды утром я увидел ее. Взяв на руки своего маленького брата, она спускалась к роднику. Я бросился туда же. Когда она была уже у родника, я подошел к ней.

— Здравствуй, Кеклик!

— Здравствуй. — Голос у